Чехов антон павлович "антоша чехонте". Рассказ «Беззащитное существо

Ответ оставил Гость

Рассказ Чехова «Беззащитное существо», написанный им еще в 1887 году, актуален, как никогда. Посудите сами: человек, который отличается удивительной подлостью и цинизмом, нагло, открыто, никого не стесняясь, предлагает, вернее сказать, заставляет окружающих поверить в иное - в слабое, беззащитное, больное существо, всеми попираемое и никем нелюбимое. Слащаво-сладкая обертка не может скрыть истину, и люди, нервничая и разражаясь, отказывают «просителю». нутро «беззащитного существа» отличается особым бесстыдством и хамством: оно просит, молит, впадает в истерику, потом угрожает, затем снова плачет, пока не добьется своего. Здесь все средства хороши...
Главный управляющий банком, господин Кистунов, несмотря на ночной приступ подагры и разыгравшиеся после этого нервы, утром отправляется на службу. Именно с этого момента и начинается рассказ, а значит, и краткое содержание (Чехов, «Беззащитное существо»). Не успел он переступить порог учреждения, как к нему обратилась просительница в старом салопе, напоминающая сзади «большого навозного жука». Петр Николаевич томно, замученно, чуть дыша, спросил ее о цели визита. Госпожа Щукина быстро подала прошение и скороговоркой «вылила» свое горе. Дело в том, что ее муж, коллежский асессор Щукин, болел несколько месяцев и не мог ходить на службу. Его уволили, а из причитающегося жалования вычли двадцать четыре рубля и тридцать шесть копеек, которые он якобы брал из товарищеской кассы. По мнению плачущей женщины, такое не возможно, потому что супруг без ее согласия делать ничего не может... Кистунов крайне удивился: банк - коммерческое, частное предприятие - не имеет ничего общего с государственным военно-медицинским ведомством. Однако не стал негодовать и решил не прогонять просительницу. Медленно, чрезвычайно терпеливо он принялся объяснять, что не в силах ей помочь. В ответ лишь услышал причитания и слезы. Она бедная, больная, беззащитная женщина, которая не ест, не спит и еле на ногах стоит. Она может подождать, если надо, но пусть ей выдадут хотя бы рублей пятнадцать. Кистунов не выдержал и попросил другого служащего, Алексея Николаевича, заняться этим делом. В конце концов, господин Кистунов, боясь, что «замечательно подлая», «противная баба», «идиотка, пробка» замучает и заездит всех, решился ее прогнать. Но не тут-то было. Слабая, беззащитная женщина никому не позволит так издеваться над ней. Она уже засудила троих жильцов, засудит и этот банк, заставит их всех у нее в ногах валяться. В таком напряжении прошел весь день. Крики сменялись жалобой и мольбой, слезы перемежались с неистовством. Терпение Петра Николаевича иссякло, и возмущение от хамского поведения госпожи Щукиной окончательно его истощило. Он вышел из кабинета, в изнеможении опустился на стул, глубоко вздохнул, достал бумажник и вручил «беззащитному существу» купюру в двадцать пять рублей. Женщина мгновенно завернула деньги в платочек, спрятала и слащаво-кокетливо улыбнулась: «Ваше превосходительство, а нельзя ли моему мужу опять поступить на место?»
Антон Павлович Чехов в своем рассказе как всегда тонок и ироничен. Но вместе с тем между строк проскальзывает грусть и некая беспомощность и безысходность перед срежиссированным абсурдом и бесконечной глупостью. Возможно ли противостоять «беззащитным существам»? С одной стороны - да, можно, а с другой - сложно, потому что бесцеремонность, всякого рода фарс и цинизм в крайнем своем проявлении забирают так много душевных сил и энергии, что нормальному человеку хочется побыстрее с этим покончить и убежать подальше. Но нельзя, ведь госпоже Щукиной отказали уже в пяти местах. Значит, все-таки возможно. Краткое содержание (Чехов, «Беззащитное существо»), конечно, не может передать всю тонкость и глубину сюжета, поэтому настоятельно рекомендуется прочтение оригинала.

Весь как на иголках на работу в банк пришел Кистунов. Ночью его мучил приступ подагры, так что силы были исчерпаны. Первым клиентом оказалась Щукина. Эта дама рассказала свою проблему. Ее муж, коллежский асессор тяжело заболел. Длительная болезнь стоила ему работы, к тому же из жалования вычли около двадцати пяти рублей. Кистунов попытался объяснить, что женщине стоит обратиться в ведомство, где служил ее муж, но тщетно. Та сказала, что уже пять прошений ее отклонили. Щукина настаивала на своем, показывала документы. Говорила, голодает, что еле на ногах стоит. У Кистунова заболела голова, поэтому разговор он поручил Алексею Николаичу, одному из служащих. Скоро устал и он, за дело принялся бухгалтер. Выгонять не хотели, ведь шум могут услышать посторонние. В итоге, под давлением, Кистунов сдался и заплатил Щукиной из личных средств. Взяв деньги, женщина стала просить о возвращении должности мужу. Это стало целью на следующий день.

Вывод (мое мнение)

Кистунов, хотя и был болен, совестно выполнял рабочий долг. Можно научится ответственности. Щукина же считала, что «на войне все средства хороши». Пользуясь наглостью и глупостью она смогла получить деньги, но это скорее отрицательный пример.

Петр Александрович Кистунов, промучившись ночь от припадка подагры, утром отправился на службу в банк. Чувствовал он себя плохо, выглядел уставшим, но вовремя начал прием.

Одной из просительниц оказалась жена коллежского асессора Щукина. Это была старуха в допотопном салопе, напоминающая сзади крупного навозного жука. Она протянула Кистунову прошение и пожаловалась, что муж ее был уволен после болезни, а из жалованья у него несправедливо вычли 24 рубля 36 копеек.

На все попытки Кистунова объяснить Щукиной, что банк – это частное коммерческое учреждение, а муж ее служил по военно-медицинской части, куда и следует обращаться за помощью, баба плакала и твердила, что она бедная беззащитная женщина, кормится только жильцами, здоровья нет, все держится на ней, а ее все только обижают. Со всеми доводами и объяснениями Петра Александровича старуха соглашалась, но уходить не собиралась, еще и просила выдать ей хоть 15 рублей.

Кистунов был очень раздражен, у него началось сильное сердцебиение, закружилась голова. Он поручил надоевшую посетительницу Алексею Николаевичу, одному из служащих банка, а сам ушел к себе в кабинет и, проклиная противную бабу, пытался успокоится.

Когда и Алексею Николаевичу не удалось объяснить Щукиной разницу между частным банком и ведомством, где служил ее муж, его сменил бухгалтер. Но и это ничего не изменило: старуха по-прежнему ныла и твердила свое, как будто не понимая, что ей говорят.

Мысль, что Щукину можно вывести из учреждения с помощью швейцара, Кистунову не понравилась, поскольку он испугался, что противная баба поднимет визг, и тогда про банк неизвестно что могут подумать.

В конце концов Алексей Николаевич, выбившись из сил, постучал сначала по столу, потом себе по лбу и со словами, что у Щукиной нет головы, прошипел ей злобно: «Пошла вон отсюда, язва». Подлая баба тут же покраснела, как рак, вытаращила глаза и подняла страшный визг. Она, припомнив, что уже троих своих жильцов засудила, стала угрожать Алексею Николаевичу и пугать его адвокатом и генералом.

Когда на шум вышел измученный Кистунов, она бросилась к нему и стала жаловаться на служащего, который насмехается над слабой беззащитной женщиной, вместо того, чтобы разбирать ее дело. Кистунов устало пообещал разобраться, но потом, а сейчас ей надо уйти, т.к. она мешает работать. Старуха выслушала, согласилась и опять попросила денег, которые ей нынче надобны.

Петр Александрович в изнеможении сел на стул, достал бумажник и выдал ей 25 рублей со словами: «Берите и уходите». Наглая старуха спрятала деньги и со сладкой улыбочкой поинтересовалась, нельзя ли ее мужу опять устроиться на службу. Кистунов сказал, что он болен, и уехал домой.

Служащие банка, приняв успокоительные лавровишневые капли, приступили к работе. Щукина еще два часа ожидала, когда же вернется Кистунов, и, не дождавшись, пришла на другой день.

Обновлено: 2017-11-07

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter .
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Спасибо за внимание.

Рассказ Антона Павловича Чехова «Беззащитное существо», написанный в 1887 году, не только наводит на грустные мысли, но и вызывает некоторое раздражение в душе. Конечно, не по поводу самого произведения, написанного, несомненно, талантливо и ярко, как и все другие.

Крайне неприятные чувства вызывает Щукина, женщина склочная и лукавая, такая, о которой можно сказать «дайте палец – она откусит руку».

С присущей Антону Павловичу тонкой и неподражаемой иронией он описывает характер главной героини. Впрочем, чтобы понять произведение глубже, нужно ознакомиться с каждым из двух основных действующих лиц – Щукиной и Кистуновым.

«Слабая и беззащитная» Щукина

На самом деле с первых абзацев рассказа понимаешь, что, называя себя слабой и беззащитной, Щукина вовсе таковой не является. Все с точностью до наоборот. Героиня любыми путями добивается своего, как говорится, идя по головам. «Я женщина беззащитная, слабая… Замучилась до смерти… И с жильцами судись, и за мужа хлопочи, и по хозяйству бегай, а тут еще говею и зять без места…» – причитает она, но ясно, что за этой маской напускной невинности кроется хищница, готовая вырвать свое зубами (не зря Чехов дал своей героине фамилию Щукина).

Главная героиня – олицетворение наглости, глупости и лукавства. У неё есть цель –вернуть деньги, 24 рубля, 36 копеек, которые высчитали из жалованья у мужа, и она стойко добивается её. Щукину не волнует, что пришла она не в то учреждение, что от её визга и плача у служащих банка головные боли; не убеждают и доводы: «наше учреждение совершенно частное, коммерческое, у нас банк…» Настырная и упертая, женщина не слышит никого, главное – вызвать к себе жалость и получить нужную сумму.

Наконец, Кистунов не выдерживает, и достает Щукиной деньги из своего собственного кармана. Как вы думаете – она расплакалась от умиления и сказала «огромное спасибо»? Нет! Не была и намека на благодарность! Даже не заметив, что директор банка дал свои личные средства, наглая особа тут же начинает просить о другом – возвращении мужа на должность, хотя это к банку уж никак не относится.

Предлагаем вашему вниманию рассказ Антона Павловича Чехова “Письмо” – о проблемах отцов и детей, о советах правильного воспитания от священника и о том, как эти рекомендации были перечеркнуты одной-единственной припиской.

Образ Кистунова в рассказе «Беззащитное существо»

В начале рассказа директор частного банка Кистунов предстает перед читателями болезненным, страдающим приступами подагры, но все же верным своему долгу. Как бы плохо он себя ни чувствовал, все же пошел на работу. И надо же – именно в этот день в учреждение пришла скандальная и очень странная особа, требующая у банка вернуть мужу часть жалованья, которое вычли, как утверждает госпожа Щукина, без причины.

Ни доказательства, ни увещевания, ни доводы, что пришла женщина не по адресу, не помогали, а голова у Кистунова болела все больше и больше, кроме того, участилось сердцебиение. Наконец, он произнес: «Я не могу с Вами говорить…» и поручил это сложное дело подчиненному Алексею Николаевичу.

К сожалению, убедить Щукину не удалось никому, она твердила свое. Переживание о репутации банка препятствует главному герою согласиться с поступком Алексея Николаевича, который, не выдержав наглости клиентки, с остервенением закричал: «Пошла вон отсюда, язва!» Желая уладить ситуацию, Кистунов решает отдать собственные деньги, лишь бы склочная женщина покинула стены заведения. Увы, директор банка горько ошибся, ведь такие неблагодарные особы, манипулирующие окружающими, ведут себя по-хамски и бесстыдно, продолжая просить и требовать, невзирая ни на что.

Советуем прочитать интересный рассказ Антона Павловича Чехова “Дом с мезонином” – одну из знаменитейших повестей мастера короткой прозы Антона Павловича Чехова.

Кистунов покинул банк со словами «…Я уеду, болен. У меня страшное сердцебиение…», а Щукина приходила даже и на другой день. Но, по всей видимости, управляющий по причине болезни не придет на работу, тем самым обезопасив себя от дальнейшей нервотрепки.

А как бы поступили в этом случае директора современных банковских учреждений? По-видимому, порассуждать над этим вопросом любознательный читатель не упустит случая.

Как ни силен был ночью припадок подагры, как ни скрипели потом нервы, а Кистунов все-таки отправился утром на службу и своевременно начал приемку просителей и клиентов банка. Вид у него был томный, замученный, и говорил он еле-еле, чуть дыша, как умирающий.

Что вам угодно? - обратился он к просительнице в допотопном салопе, очень похожей сзади на большого навозного жука.

Изволите ли видеть, ваше превосходительство, - начала скороговоркой просительница, - муж мой, коллежский асессор Щукин, проболел пять месяцев, и, пока он, извините, лежал дома и лечился, ему без всякой причины отставку дали, ваше превосходительство, а когда я пошла за его жалованьем, они, изволите видеть, вычли из его жалованья 24 рубля 36 коп.! За что? - спрашиваю. - «А он, говорят, из товарищеской кассы брал и за него другие чиновники ручались». Как же так? Нешто он мог без моего согласия брать? Это невозможно, ваше превосходительство. Да почему такое? Я женщина бедная, только и кормлюсь жильцами… Я слабая, беззащитная… От всех обиду терплю и ни от кого доброго слова не слышу…

Просительница заморгала глазами и полезла в салоп за платком. Кистунов взял от нее прошение и стал читать.

Позвольте, как же это? - пожал он плечами. - Я ничего не понимаю. Очевидно, вы, сударыня, не туда попали. Ваша просьба по существу совсем к нам не относится. Вы потрудитесь обратиться в то ведомство, где служил ваш муж.

И-и, батюшка, я в пяти местах уже была, и везде даже прошения не взяли! - сказала Щукина. - Я уж и голову потеряла, да спасибо, дай бог здоровья зятю Борису Матвеичу, надоумил к вам сходить. «Вы, говорит, мамаша, обратитесь к господину Кистунову: он влиятельный человек, для вас всё может сделать»… Помогите, ваше превосходительство!

Мы, госпожа Щукина, ничего не можем для вас сделать… Поймите вы: ваш муж, насколько я могу судить, служил по военно-медицинскому ведомству, а наше учреждение совершенно частное, коммерческое, у нас банк. Как не понять этого!

Кистунов еще раз пожал плечами и повернулся к господину в военной форме, с флюсом.

Ваше превосходительство, - пропела жалобным голосом Щукина, - а что муж болен был, у меня докторское свидетельство есть! Вот оно, извольте поглядеть!

Прекрасно, я верю вам, - сказал раздраженно Кистунов, - но, повторяю, это к нам не относится. Странно и даже смешно! Неужели ваш муж не знает, куда вам обращаться?

Он, ваше превосходительство, у меня ничего не знает. Зарядил одно: «Не твое дело! Пошла вон!» да и всё тут… А чье же дело? Ведь на моей-то шее они сидят! На мое-ей!

Кистунов опять повернулся к Щукиной и стал объяснять ей разницу между ведомством военно-медицинским и частным банком. Та внимательно выслушала его, кивнула в знак согласия головой и сказала:

Так, так, так… Понимаю, батюшка. В таком случае, ваше превосходительство, прикажите выдать мне хоть 15 рублей! Я согласна не всё сразу.

Уф! - вздохнул Кистунов, откидывая назад голову. - Вам не втолкуешь! Да поймите же, что обращаться к нам с подобной просьбой так же странно, как подавать прошение о разводе, например, в аптеку или в пробирную палатку. Вам недоплатили, по мы-то тут при чем?

Ваше превосходительство, заставьте вечно бога молить, пожалейте меня, сироту, - заплакала Щукина. - Я женщина беззащитная, слабая… Замучилась до смерти… И с жильцами судись, и за мужа хлопочи, и по хозяйству бегай, а тут еще говею и зять без места… Только одна слава, что пью и ем, а сама еле на ногах стою… Всю ночь не спала.

Кистунов почувствовал сердцебиение. Сделав страдальческое лицо и прижав руку к сердцу, он опять начал объяснять Щукиной, но голос его оборвался…

Нет, извините, я не могу с вами говорить, - сказал он и махнул рукой. - У меня даже голова закружилась. Вы и нам мешаете и время понапрасну теряете. Уф!.. Алексей Николаич, - обратился он к одному из служащих, - объясните вы, пожалуйста, госпоже Щукиной!

Кистунов, обойдя всех просителей, отправился к себе в кабинет и подписал с десяток бумаг, а Алексей Николаич всё еще возился со Щукиной. Сидя у себя в кабинете, Кистунов долго слышал два голоса: монотонный, сдержанный бас Алексея Николаича и плачущий, взвизгивающий голос Щукиной…

Я женщина беззащитная, слабая, я женщина болезненная, - говорила Щукина. - На вид, может, я крепкая, а ежели разобрать, так во мне ни одной жилочки нет здоровой. Еле на ногах стою и аппетита решилась… Кофий сегодня пила, и без всякого удовольствия.

А Алексей Николаич объяснял ей разницу между ведомствами и сложную систему направления бумаг. Скоро он утомился, и его сменил бухгалтер.

Удивительно противная баба! - возмущался Кистунов, нервно ломая пальцы и то и дело подходя к графину с водой. - Это идиотка, пробка! Меня замучила и их заездит, подлая! Уф… сердце бьется!

Через полчаса он позвонил. Явился Алексей Николаич.

Что у вас там? - томно спросил Кистунов.

Да никак не втолкуем, Петр Александрыч! Просто замучились. Мы ей про Фому, а она про Ерему…

Позвать швейцара, Петр Александрыч, пусть ее выведет.

Нет, нет! - испугался Кистунов. - Она визг поднимет, а в этом доме много квартир, и про нас чёрт знает что могут подумать… Уж вы, голубчик, как-нибудь постарайтесь объяснить ей.

Через минуту опять послышалось гуденье Алексея Николаича. Прошло четверть часа, и на смену его басу зажужжал сиплый тенорок бухгалтера.

За-ме-чательно подлая! - возмущался Кистунов, нервно вздрагивая плечами. - Глупа, как сивый мерин, чёрт бы ее взял. Кажется, у меня опять подагра разыгрывается… Опять мигрень…

В соседней комнате Алексей Николаич, выбившись из сил, наконец, постучал пальцем по столу, потом себе по лбу.

Одним словом, у вас на плечах не голова, - сказал он, - а вот что…

Ну, нечего, нечего… - обиделась старуха. - Своей жене постучи… Скважина! Не очень-то рукам волю давай.

И, глядя на нее со злобой, с остервенением, точно желая проглотить ее, Алексей Николаич сказал тихим, придушенным голосом:

Вон отсюда!

Что-о? - взвизгнула вдруг Щукина. - Да как вы смеете? Я женщина слабая, беззащитная, я не позволю! Мой муж коллежский асессор! Скважина этакая! Схожу к адвокату Дмитрию Карлычу, так от тебя звания не останется! Троих жильцов засудила, а за твои дерзкие слова ты у меня в ногах наваляешься! Я до вашего генерала пойду! Ваше превосходительство! Ваше превосходительство!

Пошла вон отсюда, язва! - прошипел Алексей Николаич.

Кистунов отворил дверь и выглянул в присутствие.

Щукина, красная как рак, стояла среди комнаты и, вращая глазами, тыкала в воздух пальцами. Служащие в банке стояли по сторонам и, тоже красные, видимо замученные, растерянно переглядывались.

Ваше превосходительство! - бросилась к Кистунову Щукина. - Вот этот, вот самый… вот этот… (она указала на Алексея Николаича) постучал себе пальцем по лбу, а потом по столу… Вы велели ему мое дело разобрать, а он насмехается! Я женщина слабая, беззащитная… Мой муж коллежский асессор, и сама я майорская дочь!

Хорошо, сударыня, - простонал Кистунов, - я разберу… приму меры… Уходите… после!..

А когда же я получу, ваше превосходительство? Мне нынче деньги надобны!

Кистунов дрожащей рукой провел себе по лбу, вздохнул и опять начал объяснять:

Сударыня, я уже вам говорил. Здесь банк, учреждение частное, коммерческое… Что же вы от нас хотите? И поймите толком, что вы нам мешаете.

Щукина выслушала его и вздохнула.

Так, так… - согласилась она. - Только уж вы, ваше превосходительство, сделайте милость, заставьте вечно бога молить, будьте отцом родным, защитите. Ежели медицинского свидетельства мало, то я могу и из участка удостоверение представить… Прикажите выдать мне деньги!